Опричнина
Такой характер
оппозиции привёл Грозного к решимости уничтожить радикальными мерами значение
княжат, пожалуй, даже и совсем их погубить. Совокупность этих мер, напрваленных
на родовую аристократию, называется опричниной.
Суть опричнины
состояла в том, что Грозный применил к территории старых удельных княжеств, где
находились вотчины служилых князей-бояр, тот порядок, какой обыкновенно
применялся Москвой в завоеванных землях.
И отец, и дед
Грозного, следуя московской првительственной традиции, при покорение Новгорода,
Пскова и иных мест выводили оттуда наиболее видных и для Москвы опасных людей в
свои внутренние области, а в завоеванный край посылали поселенцов из коренных
московских мест. Это был испытанный прием ассимиляции, которой московский
государственный организм усваивал себе новые общественные элементы.
В особенности ясен и
действителен был этот прием в Великом Новогороде при Иване III и в Казане при
самом Иване IV. Лишаемый местной руководящей среды завоеванный край немедля
получал такую же среду из Москвы и начинал вместе с ней тяготеть к общему
центру-Москве. То, что удавалось с врагом внешним, Грозный задумал испытать с
врагом внутренним. Он решил вывести из удельных наследственных вотчин их
владельцев-княжат и поселить их в отдалённых от их прежней оседлости в местах,
там, где небыло удельных воспоминаний и удобных для их опозиции условий; на
место же выселенной знати он селил служебную мелкоту на мелко поместных
участках, образованных из старых больших вотчин. К исполнению этого плана
Грозный обставил такими подробностями, которые возбудили недоумение
современников. Он начал с того, что в декабре 1564 года покинул Москву
безвестно и только в январе 1565 года дал о себе весть из Александровской
слободы он грозил оставить своё царство из-за боярской измены и остался
во власти, по молению москвичей, только под условием, что ему на
изменников "опала своя класти, а иных казнити, и животы их и статки
(имущество) имати, а учинити ему на своём государстве себе опришнину: двор ему
себе и на весь свой обиход учинити
особной". Борьба с "изменою" была целью; опричина же была средством.
Новый двор Грозного состоял из бояр и дворян, новой "тысячи голов",
которую отобрали так же, как в 1550 году отобрал тысячу лучших дворян для
службы в Москве. Первой тысячи дали тогда подмосковные поместья; второй-Грозный
даёт поместья в тех городах, "которые городы поймал в опришнину"; это
и были опричники, предназначенные сменить опальных княжат на их удельных
землях. Число опричников росло, потому что росло количество земель, забираемых
в опричнину. Грозный на всем пространстве старой удельной Руси, по его
собственному выражению, " перебирал людишек", иных
"отсылал", а других "принимал". В течение 20 последних лет
царствования Грозного опричнина охватила полгосударства и разорила все удельные
гнезда, разорвав связь "княженецких родов" с их удельными
территориями и сокрушив княжеское землевладение.
Княжата были выброшены
на окраины государства, оставшиеся в старом порядке управления и носившие
названия "земщины", или "земского". Так как управление
опричнинскими земляли требовало сложной организации, то в новом
"дворе" Грозного мы видим особых бояр (думу), особых
"дворовых", дьяков, приказы, словом, весь правительственный механизм,
параллельный государственному: видим особую казну, в которую поступают податные
платежи с опричнинских земель.
Для усиления средств
опричнины Грозный "поймал" в опричнину весь московский север.
Мало-помалу опричнина разрослась до громадных размеров и разделила государство
на две враждебных одна другой половины.
Ниже будут указаны
последствия этой своеобразной "реформы" Грозного, обратившего на свою
землю приёмы покорения чужих земель; здесь же заметим, что прямая цель
опричнины была достигнута, и всякая оппозиция слослена. Достигалось это не
только системой принудителных переселений ненадежных людей, но и мерами террора.
Опалы , ссылки и казни заподозренных лиц, насилия опричников над
"изменниками", чрезвычайная распущенность Грозного, жестоко
истяжавшего своих поданных во время оргий, - всё это приводило Москву в трепет
и робкое смирение перед тираном.
Тогда ёше никто не
понимал, что этот террор большего всего подрывал силы самого правительства и
готовил ему жестокие неудачи вне и кризис внутри государства. До каких причуд и
странностей могли доходить экцессы Грозного, сведетельствует, с одной стороны,
новгородский погром, а с другой, вокняжения Симеона Бекбулатовича. В 1570 году
по какому-то подозрению Грозный устроил целый поход на Новгород, по дороге
разорил Тверской уезд, а в самом Новгороде из 6000 дворов (круглым счетом)
запустошил около 5000 и навсегда ослабил Новогород.
За то он
"пожаловал", тогда же взял в опричнину половину разаренного города и
две новгородские пятины; а вернувшись в Москву, опалился на тех, кто внушил ему
злобу новгородцев. В 1575 году он сделал "великим князем всея Руси"
крещёного татарского "царя" (т.е. хана) Симеона Бекбулатовича, а сам
стал звать себя "князем московским". Царский титул как бы исчез
совсем, и опричнина стала "двором" московского князя, а
"земское" стало великим княжением всея Руси . Менее чем через год
татарский князь был сведен с Москвой на Тверь, а в Москве всё стало
по-прежнему.
Можно не верить вполне
тем россказням о казнях и жестокостях Грозного, которыми занимали Европу
западные авантюристы, побывавшие в Москве; но нельзя не признать что террор,
устроенный Грозным, был вообще ужасен и подготовлял страну к смуте и
междоусобию.
Это понимали и
современники Грозного; например, Иван Тимофеев в своем "Временнике"
говорит, что Грозный, "божиими людьми играя", разделением своей земли
сам "прообразовал розгласие" её, т.е. смуту.