Петр II Алексеевич      Воцарение Петра II было подготовлено новой придворной интригой не без участия гвардии. Екатерина с Меншиковым и другими своими приверженцами, конечно, желала оставить престол после себя одной из своих дочерей; но, по общему мнению, единственным законным наследником Петра Великого являлся его внук великий князь Петр. Грозил раздор между сторонниками племянника и теток, между двумя семьями Петра I от обеих его жен - вечный источник смут в государстве, где царский двор представлял подобие крепостной барской усадьбы.
      Хитроумный Остерман предложил способ помирить ощетинившиеся друг на друга стороны - женить 12-летнего племянника на 17-летней тетке Елизавете, а для оправдания брака в столь близком родстве не побрезговал такими библейскими соображениями о первоначальном размножении рода человеческого, что даже Екатерина I стыдливо прикрыла рукой этот проект. Иностранные дипломаты при русском дворе придумали мировую поумнее: Меншиков изменяет своей партии, становится за внука и уговаривает императрицу назначить великого князя наследником с условием жениться на дочери Меньшикова, девице года на два помоложе тетки Елизаветы.
      В 1727 году, когда Екатерина незадолго до своей смерти опасно занемогла, для решения вопроса о ее преемнике во дворце собрались члены высших правительственных учреждений. Верховного тайного совета, возникшего при Екатерине, Сената, Синода, и президенты коллегий, но приглашены были на совещание и майоры гвардии, как будто гвардейские офицеры составляли особенную государственную корпорацию, без участия которой нельзя было решить такого важного вопроса. Это верховное совещание решительно предпочло внука обеим дочерям Петра. С трудом согласилась Екатерина назначить этого внука своим преемником. Рассказывали, что всего за несколько дней до смерти она решительно объявила Меншикову о своем желании передать престол дочери своей Елизавете и скрепя сердце уступила противной стороне, только когда ей поставили на вид, что иначе не ручаются за возможность для нее доцарствовать спокойно.
      Перед самой смертью императрицы спешно было составлено завещание, подписанное Елизаветой вместо больной матери. Этот "тестамент" должен был примирить враждебные стороны, приверженцев обоих семейств Петра I. К престолонаследию призывались поочередно четыре лица: великий князь – внук Петра I, цесаревны Анна и Елизавета и великая княжна Наталья (сестра Петра II), каждое лицо со своим потомством, со своими "десцендентами"; каждое следующее лицо наследует предшественнику в случае его беспотомственной смерти. В истории престолонаследия это завещание - ничего не значащий акт: после Петра II, который и без него считался законным наследником, престол замещался в таком порядке, какого не сумел бы предвидеть самый дальновидный тестамент.
      Но это завещание имеет свое место в истории русского законодательства о престолонаследии, вносит в него если не новую норму, то новую тенденцию. Пользуясь законом Петра I, оно имело целью восполнить пустоту, образованную этим самым законом, делало первую попытку установить постоянный законный порядок престолонаследия, создать настоящий основной закон государства: само завещание определяет себя как основной закон, имеющий навсегда остаться в силе, никогда не подлежащий отмене. Потому тестамент, прочитанный в торжественном собрании царской фамилии и высших государственных учреждений 7 мая 1727 года, на другой день по смерти Екатерины I, можно признать предшественником закона 5 апреля 1797 года о преемстве престола. Для истории русской законодательной мысли не будет лишним заметить, что тестамент Екатерины I был составлен находившимся тогда в Петербурге министром герцога голштинского Бассевичем.
      Меншиков перевез молодого императора из дворца в свой дом, приставил к нему своих родных. Немедленно Петр назвал Меншикова генералиссимусом и обручился с ею дочерью княжною Марьею Александровною, несмотря на то что двенадцатилетнему жениху вовсе не нравилась шестнадцатилетняя невеста. В письмах к императору Меншиков называл его сыном, подписывал „ваш отец“, велел внести в календарь вместе с особами императорской фамилии свое имя и имена членов своего семейства; хотел женить своего сына на сестре императора великой княжне Наталье Алексеевне.
      Тяжелый и прежде для всех своим высокомерием, Меншиков стал невыносим теперь, когда сделался полновластным правителем. Но враги Меншикова не имели средств свергнуть eго явно и должны были подкапываться под него. Воспитателем молодого императора был вице-канцлер Остерман, помощником его — гофмейстер князь Алексей Григорьевич Долгорукий; сын Долгорукого, шестнадцатилетний князь Иван Алексеевич, пользовался сильной привязанностью молодого императора, был неразлучным его товарищем, он-то и успел вооружить Петра против Меншикова. Падение последнего было ускорено опасной болезнью, которой воспользовались враги.
      Когда правитель выздоровел и начал распоряжаться всем по-прежнему, ничего не подозревая, 6 сентября 1727 года император внезапно объявил, что он будет жить не в доме Меншикова, а в летнем дворце; 8 сентября бывшему правителю объявлен был арест и отлучение от всех дел, а на следующий день велено было снять с Меншикова все чины и ордена и отправить на безвыездное житье в Ораниенбург, город Рязанской губернии, ему принадлежавший.
      Правитель пал, немногие жалели об нем, но скоро обнаружились явления, которые могли заставить изменить мнение о Меншикове. После удаления последнего император объявил себя совершеннолетним, объявил, что будет присутствовать в Тайном Совете и заниматься делами правления, но все это осталось обещаниями; учение было прервано, занятия правительственные были не по годам, и одни удовольствия стали исключительным занятием молодого государя. Долгорукие овладели волей Петра. Воспитатель его Остерман скоро потерял всякое влияние, его наставления казались скучны: однажды Остерман приступил к Петру с упреками, говорил, что через несколько лет государь сам велит отрубить ему голову, если он теперь не станет указывать ему на ту пропасть, к которой он стремится, и что он, Остерман, оставляет должность воспитателя.
      Петр растрогался, бросился к нему на шею и умолял не покидать его, но к вечеру возобновил прежний образ жизни. Петр чувствовал врожденную ненависть к морю и кораблям, страстно любил охоту и с удовольствием последовал совету тех, которые уговаривали его переехать в Москву (9 января 1728 года). Иностранцы, Остерман с товарищами, смотрели с ужасом на этот переезд, видя в нем шаг к унижению дел Петра Великого, но они напрасно беспокоились: людям, окружавшим Петра II, было не до древней или новой России, а только до личных своих выгод. Тот же самый Пашков, который так радовался свержению Меншикова, должен был теперь писать своему Черкасову: „Новые временщики произвели такую смуту, что мы с опасением бываем при дворе, один другого боится, а крепкой надежды нигде нет“.
      Некоторые стали вспоминать о Меншикове; явилось подметное письмо, в котором старались выставить достоинства бывшего правителя и его необходимость для поправления дел. Меншикова за это ведено было переместить из Ораниенбурга в Сибирь, в Березов. Выслав Меншикова в Сибирь, Долгорукие спешили следовать его примеру; они не допускали никого к императору: царица-бабка Лопухина, освобожденная по восшествии на престол внука и перевезенная в Москву, не могла говорить с государем наедине. Царя стали увозить его из Москвы на охоту, и эти отсутствия продолжались по нескольку дней, иногда по нескольку недель; после охоты за роскошным и шумным обедом веселили государя похвалами его ловкости и искусству в стрельбе, перечисляли удачи, радовали планами новых поездок; о делах государственных не было и помина.
      В сентябре 1729 года император выехал из Москвы в сопровождении семейства Долгоруких и возвратился не ранее ноября; в это время он дал согласие Долгоруким жениться на Екатерине, дочери князя Алексея, сестре своего любимца. 30 ноября было совершено торжественное обручение. Но это было последнее торжество Долгоруких: император стал тяготиться их опекой, не видался с своею невестою, начал сближаться с Остерманом. Когда тетка его цесаревна Елисавета Петровна жаловалась ему, что она терпит во всем большую нужду, то Петр отвечал: „В этом не я виноват, мои приказания не исполняются, но я найду средства разбить мои оковы“. В самом семействе Долгоруких господствовало сильное несогласие; ждали переворота; он произошел, но не так, как надеялись. 6 января 1730 года император простудился при обряде водоосвящения; открылась оспа, и 19 числа Петр скончался.
      При Петре II произошли лишь значительные изменения в Тайном совете. Основное влияние здесь имели Долгорукие. Сам государь, ввиду своей молодости и неопытности легко поддавался воздействию окружавших его персон, которые, в свою очередь, заботились лишь о собственном благе.
      Непродолжительное пребывание у власти Петра II не внесло существенных изменений в государственную и общественную жизнь российского общества. Наиболее примечателен факт переезда императорского двора из новой столицы – Санкт-Петербурга в Москву (единственный со времён Петра и до революции 1917 года).
      Во время правления Петра II Россия не вела крупных войн. Армия за ненадобностью сокращалась, производство военных кораблей также было приостановлено. Вследствие опалы Меншикова Военная коллегия и вовсе на некоторое время осталась без управления.


(материал подготовлен на основе фундаментальных трудов
русских историков Н.М.Карамзина, Н.И.Костомарова,
В.О.Ключевского, С.М.Соловьева, и других...)



   назад       далее